1892 года июня 18 дня по указу Его Императорского Величества Екатеринбургская Духовная Консистория слушали дело о пьянстве диакона Екатеринбургского Ново-Тихвинского монастыря Симеона Сельменского.

Обстоятельства дела таковы: Благочинный градо-Екатеринбургских церквей протоиерей Василий Луканин рапортом от 28 июля 1891 года за №221 донес Его Преосвященству, Преосвященнейшему Поликарпу, следующее: «26-го сего июля, в пяток, после похорон умершей диаконской вдовы Александры Смородинцевой был приглашен в дом умершей на помин диакон Ново-Тихвинского женского монастыря Семен Сельменский, который, напившись во время помина, вечером снова приезжал в дом Смородинцевой и снова напился. Диакон Сельменский 28 числа сего июля, в воскресенье по моему назначению явился к служению литургии в Крестовую церковь в таком жалком виде, что я нашел нужным уволить его от служения: то ли ему было с похмелья, то ли он был нездоров — разбирать было некогда; в то же 28 число диакон Сельменский не служил и ранней литургии в монастыре вероятно по той же невыясненной причине. Но признавая, что диакон Сельменский пьянствовал в пяток в доме Смородинцевой, можно предполагать, что в воскресенье было ему с похмелья. На помине были еще диакон Екатерининского собора Пономарев и псаломщик Георгий Будрин, и принимали участие в выпивке, только не в такой мере, как Сельменский, а в меньшей».

На рапорте Благочинного Луканина резолюция Его Преосвященства 29 июля последовала такая: «В Консисторию для распоряжения об исследовании». Во исполнение сей резолюции Консистория, согласно постановлению своему, утвержденному Его Преосвященством, указом от 21 августа за №5854 поручила следователю священнику Алексею Сабурову произвести следствие по содержанию рапорта Благочинного.

Из представленного Следователем при рапорте от 12 декабря 1891 года за №161 следственного дела видно следующее: Обвиняемый диакон Симеон Сельменский показал: «26 июля сего года я действительно был на помине умершей диаконской вдовы Александры Семеновой Смородинцевой, как близкий родственник её, и оставался там до конца обеда. После обеда и заупокойной литии многие из родных и знакомых остались у Смородинцевых; остался и я, так как об этом просил меня сын умершей — помощник секретаря Окружного Суда Петр Андреев Смородинцев, желавший переговорить со мною — родственником об опеке над тремя малолетними детьми умершей. Вскоре после обеда некоторые из бывших на помине ушли в кабинет и запели «достойно» входное, «да исправится молитва» и «на реках Вавилонских»; в пении этих духовных песней я принимал участие на ряду с другими. Светских песен при мне не было пето. Часа в два дня я ушел от Смородинцевых домой, ибо в 4 часа мне назначено было с о. Григорием Младовым служить всенощную в доме городского головы Симанова. При уходе от Смородинцевых Петр Андреевич Смородинцев просил меня еще побывать у них в тот же день вечером для разговора об опеке, - переговорить об этом после обеда не удалось, - и я обещал быть. Прийдя домой, я лег отдохнуть и спал до прихода посыльной монахини — вратницы, извещавшей о прибытии в монастырь Симановых за иконой. Я поспешил в монастырь, но оказалось, что о. Григорий Младов и диакон Сенилов уже выходят с иконами из церкви. Вернувшись из монастыря домой, я напился чаю и часов в 6 — 7 опять пошел к Смородинцевым, рассчитывая на свидание и разговор только с Петром Андреевичем Смородинцевым. Прийдя туда, я сейчас же заметил, что между Александрой Васильевой Смородинцевой /теткой Петра Андреевича/ и Петром Андреевичем Смородинцевым в мое отсутствие был какой-то неприятный разговор, - предполагаю, что об опеке, так как Александра Васильевна — старая дева, не имеющая своего приюта, желает по всей вероятности быть опекуншей над детьми умершей Смородинцевой, поэтому, побыв недолго у Смородинцевых, даже чай не пил и опять ничего не переговорил с Петром Андреевичем и ушел домой. - Во время обеда у Смородинцевых я съел только часть рыбного пирога /обед был в остальном весь скоромный/ и вовсе ничего не пил, поэтому не мог быть пьяным или напиться до пьяна, а бывши у Смородинцевых вечером, тем более не пил, так как никого уже не было и приходил туда исключительно только по делу об опеке. - 28 июля я не мог служить по болезни, был болен поносом, о чем в то же время, как мы встретились с благочинным, я и заявил о. благочинному».

Допрошенные по сему делу свидетели под присягой показали: 1.) Дочь псаломщика Александра Васильева Смородинцева: «После похорон снохи моей — вдовой диаконской жены Александры Ивановой Смородинцевой диакон Екатеринбургского Новотихвинского монастыря Симеон Сельменский был приглашен на помин умершей в доме её. Это было 26 июля настоящего года. Диакон Сельменский пил водку вместе с другими гостями — родственниками и знакомыми во время обеда. После обеда Сельменский с некоторыми из гостей ушли в кабинет и пели духовные песни, - светских песен не было пето, я не слыхала; пение продолжалось после обеда около часу. Пил или нет диакон Сельменский после обеда водку, - я не знаю, не видала, а только когда он выходил от нас, то я видела, что он был порядочно выпивши и даже пошатывался. Во все время, пока диакон Сельменский был в нашем доме, я не заметила в его поведении никакого безобразия, все было чинно, ни крику, ни гаму не было. Ушел ли от нас тогда диакон Сельменский пешком или уехал на извощике — я не видала, не могу сказать, только видела, как диакон Сельменский шел по двору, где в то время была и я, к воротам и пошатывался. В тот же день вечером, часу в седьмом, диакон Сельменский опять пришел к нам в дом. Я заметила, что Сельменский был уже трезвый, после обеда значит проспался. Племянник мой Петр Смородинцев посылал, по приходе к нам Сельменского вечером, за четвертью водки, но пили ли Сельменский и племянник Петр в то время водку, я не знаю, не видала, так как была в нижнем этаже, в кухне. Племянник и диакон Сельменский скоро ушли из нашего дому, а куда — не знаю. Закуски вечером я не подавала; водку племянник запирает в конторку, поэтому я не могу сказать об этой четверти водки, - вся ли она тогда осталась цела, или часть её была выпита, - не могу сказать, не видала». 2.) Петр Андреев Смородинцев: «26-го июля сего 1891 года в день похорон моей матери диакон Симеон Сельменский действительно был при отпетии её и на поминальном обеде. Хорошо помню, что диакон Сельменский выпил во время обеда только рюмки две или три водки. По окончании обеда Сельменский ушел от меня домой трезвый. Потом часов в шесть вечера диакон Сельменский по моей просьбе вновь прибыл ко мне для совещания по некоторым семейным делам. По прибытии Сельменского, я посылал за водкой, и когда её принесли, на предложение мое выпить диакон Сельменский отказался; он выпил только стакан чаю, - потом я и диакон Сельменский вышли из дому. Сельменский ушел домой. Утверждаю положительно, что во второй приход ко мне диакон Сельменский вовсе не пил водки и ушел домой совершенно трезвый каким и приходил ко мне». 3.) Акушерка, унтер-офицерская вдова Александра Аникина: «В день похорон диаконской вдовы Александры Смородинцевой часа в два или два с половиной дня диакон Семен Сельменский заходил ко мне в квартиру, где, в присутствии моей сестры и псаломщика Словцова, рассказывал о похоронах Смородинцевой, с поминального обеда после похорон которой диакон Сельменский возвращался домой. Я не заметила, что диакон Сельменский в то время был выпивши, утверждаю даже, что Сельменский нисколько не был пьян, иначе он при разговоре и при рассказе о похоронах выдал бы себя. Сельменского я хорошо знаю. Помню, что Сельменский спешил идти к Симанову». 4.) Крестьянская дочь Ольга Владимирова: «Диакона Симеона Сельменского я знаю хорошо. В день похорон диаконской вдовы Смородинцевой, помню хорошо, диакон Сельменский заходил в квартиру моей сестры Александры и рассказал нам, как новость, о смерти Смородинцевой. По чистой совести говорю, что диакон Сельменский в то время был трезвый, в своем виде, как следует быть; я вовсе не заметила, что был хоть сколько-нибудь выпивши. При этом у нас был псаломщик Словцов, с которым Сельменский, побыв у нас недолго, и ушел вместе». 5.) Псаломщик Стефан Словцов: «В июле месяце, не помню какого числа, я был в квартире акушерки Аникиной, с сыном которой Виктором я занимаюсь, приготовляя его к поступлению в городское училище. Часа в два или в половине третьего часа к Аникиной зашел диакон Сельменский и при мне рассказывал о похоронах диаконской вдовы Смородинцевой, с которых он будто-бы возвращался домой. Я не заметил, что диакон Сельменский был выпивши хоть сколько-нибудь; сидел он у Аникиной не долго, из квартиры Аникиной Сельменский вышел в одно время со мною и за воротами мы разошлись в разные стороны».

Новотихвинского монастыря протоиерей Григорий Младов и диакон Александр Сенилов, опрошенные следователем Сабуровым о том, почему 26 июля 1891 года при служении всенощной в доме купца Симанова участвовал не очередной диакон Сельменский, а диакон Сенилов, показали: 1., Протоиерей Григорий Младов: «Очереди при хождении в город с иконою о. диаконы сами наблюдают между собою, при чем бывает иногда, что они, по личному соглашению, заменяют один другого. Поэтому, когда 26 июля для служения всенощной в доме Симанова явился диакон Сенилов, я не знал, он ли чередной, или диакон Сельменский; тем более, что мне неизвестно было, когда и кто из диаконов ходил в город с другими священниками и, кроме того один из о. диаконов находился, кажется, в отпуске, вследствие чего очереди естественно должны были измениться. 26 июля, когда я пришел в Александровский собор около 4 часов по полудни, там уже находилось семейство Симановых и мне в ожидании о. диакона пришлось быть минут 10; затем, когда явился о. диакон Сенилов, я был очень рад, что явилась возможность прекратить неловкое положение — заставлять ждать семейство Симановых, прибывшее сопровождать икону. Вопрос же о том, очередной диакон явился ко мне или нет, мне и в голову не пришел тем более, что никаких недоразумений или жалоб по сему вопросу в монастырском причте никогда не возникало за все время моего служения при монастыре». 2.) Диакон Александр Сенилов: «26 июля при служении всенощной у городского головы Симанова я участвовал потому, что считал в то время очередью идти с св. иконой. В июле месяце диакон Коровин находился в отпуске, поэтому мы, диакона, смешались очередями. При выходе из монастыря с иконой я видел диакона Сельменского идущим в монастырь».

Обвиняемый диакон Симеон Сельменский следственное дело читал и производством его остался доволен.

Расходов по сему делу произведено следователем 7 р. 56 к.; деньги не получены.

Справка из клировой ведомости Новотихвинского монастыря за 1891 г.: Диакон Симеон Евгениев Сельменский, 32 лет. Состоит на псаломщической вакансии. Родился в с. Куяшском Екатеринбургского уезда; дьяческий сын. По увольнении из Екатеринбургского Духовного училища определен послушником Верхотурского Николаевского монастыря, 8 декабря 1875 года. Посвящен в стихарь 8 ноября 1877 года. Определен штатным послушником Екатеринбургского Архиерейского дома 30 апреля 1881 года. Определен псаломщиком к Екатерининскому собору 17 декабря 1881 года. Переведен на настоящее место и рукоположен в сан диакона 21 марта 1885 года. Поведения довольно хорошего; судим и штрафован не был. Указы и грамоту имеет. В семействе у него: жена Анна Никандрова и дети: Лидия 7 лет, Алевтина 6 лет.

Закон: т. 15 ч. 2, закон. о судопр. по делам о преступл. и проступк., ст. 339-я: «Никто не должен быть присужден к наказанию без точных доказательств или явных улик в преступлении».

Приказали: Благочинный протоиерей Василий Луканин рапортом от 28 июля 1891 года донес, что диакон Екатеринбургского Новотихвинского монастыря Симеон Сельменский напился на поминальном обеде в доме Смородинцевой, вечером снова там был и снова напился, а 28 июля явился в Крестовую церковь к служению с похмелья. Спрошенные при производстве следствия свидетели /обвиняемого/ не подтвердили донесения благочинного; только одна свидетельница /доносителя/ Александра Смородинцева показала, что диакон Сельменский во время обеда вместе с другими пил водку и, когда уходил, был порядочно выпивши и даже пошатывался. В виду изложенного считать обвинение недостаточно подтвердившимся и диакона Сельменского от ответственности освободить, возложив на него уплату прогонов в количестве семи рублей пятидесяти шести коп. /7 р. 56 к./, и о взыскании их и о передаче следователю о. Сабурову предписать местному благочинному; следователя о сем уведомить.

Члены Консистории: Священник Николай Кибардин. Священник Николай Макушин. Священник Владимир Лебедев. Священник Иоанн Тетюев.

Источник: Протоколы заседаний Екатеринбургской Духовной Консистории за 29 апреля — 22 июня 1892 г.