Жизнь общества.

Жизнь духовенства была тесно связана с жизнью общества. Пр. о. Ф. Л. вращается в высших кругах Екатеринбурга. Среди его царит простота нравов. Все они часто посещают друг друга. Гостей обычно зовут к себе „на водку" и засаживаются играть в карты.

Вот одно из случайных посещений Г. Расторгуева почти всем высшим Екатеринбургским обществом. „1807 г. 11 июня. По утру, пишет о. прот., был в Духовном Правлении, днем дома, в вечеру у Селянина. В 9-м часу (с ним) пошли прогуливаться. У собора встретили Ахте, Булгакова, Ворвинского, Тетюева, Аптекаря. Все вместе пошли к Вознесенью. Тут около своего строения ходит Г. Расторгуев, с ним Толстиков, Резанов, Гурей, Яков. Тут походивши несколько, пошли все обратно большею улицею. Г. Расторгуев зовет к себе на водку. Все грядут опричь Селянина, который уехал домой на лошади Толстикова. Приходят к Г. Расторгуеву — взараз по рюмке рейвейну — по большой рюмке со льдом. С устатку и мне понравилось — признаться всю выпил, после того водки. Закуска состояла из икры черной, красной свежей, сельдей, осетрины провесной, после водки шампанеи по два бокала. Домой пришел в 11-м часу полу-пьяный. Слава Богу! севодни не учинено мною никакой глупости и никому не причинил досады, ни над кем не посмеялся и колкостей не употребил. Дай Бог, чтобы чаще встречались таковые дни. Да и давно бы пора поступать так". Заключение, сделанное о. Ф. Л. показывает, что он следил за перечисленными им здесь, своими недостатками.

Ссоры у него происходили большею частью из-за острого словца, или за картами. Так он не хотел больше играть в карты с Толстиковым, потому что тот в картах „воровал". Толстиков за это обиделся на о. Ф. Л. 13 июня 1807 г. последний пишет: „Севодни дьячка Вас. Вторых посылал за чаем к Толстикову (последний 24-го февр. обещал ему продать 5 ф. чаю). Он, находясь с гостями, у него бывшими, и будучи пьяной, сказал: скажи ему, что по заказке тогда выполнится, когда он со мной помирится и будет играть"... Прощай чай!., заключает свое писание о. Ф. Л.

Шеф. В 1807 году о. Ф. Л. часто бывал у Шефа полка. С ним в карты играли, гуляли. Однажды жена Шефа Софья Карловна куда то уезжала, Ф. Л. не пришел ее проводить. За это Шеф обозвал его „невежей". Вперед о. Ф. стал аккуратнее. В каждый раз при отъезде и приезде Софьи Карловны являлся выразить свое почтениe. Однажды зашел было поздравить ее с рождением сына, но его до С. К. не допустили - "боялись, что изурочит". Так поступила С. Кар. по совету супруги Штаб-лекаря и аптекарши. Обе они гневались на о. Ф. Л. за то, что он про штаб-лекаршу Воскобойникову сказал будто-бы она легко рожала и после родов нисколько не похудела. Над этим суеверием дома о. Пр. в дневнике шутит и продолжает ходить к Шефу.

21 июня 1807 г. он нарочито заходит к Шефу пригласить его на освящение церкви - Екатерининского собора. Шеф за недосугом отказался. В том же году 3 августа полк вышел в Шадринск, и Шефа торжественно проводили почему-то до Верх-Исетского завода, а там всей компанией привернули к Зотову. В компании были: Свечин, Жемчужников, Выходцов, Росторгуев, Толстиков, Ив. и Кир. Казанцевы и Исаич. Там и ужинали. Домой о. Ф. Л. вернулся в 11-м часу. Очевидно долго не засиживались. Кроме домашних собраний в 1815 году, снова появившийся, Шеф устраивал концерты по воскресеньям, вторникам и четвергам. Был устроен где-то и театр.

Подарки. Некоторые местные деятели удостаиваются и Высочайшего внимания. В дневнике под 31 дек. 1807 года записано, что все их общество было у Алексея Ив. Казанцева смотреть „жалованный ему перстень и рескрипт министра. Еще видели карманные часы с курантами". В 1811 г. 15 марта о. пр. на лошадях Тетюева ездил в Березовский завод к Фелькнеру поздравлять с Высочайше пожалованною ему золотою табакеркою. За что были эти награды о пр. не упоминает.

В подражание Высшим сферам в Екатеринбурге в это время был распространен обычай дарить и меняться табакерками. О. Протоиерею дарят табакерки по случаю родин, крестин, свадеб, за погребение; обещают подарить: если наши победят французов, если получат перевод на лучшую должность; многие пишут своим знакомым, чтобы те прислали о. Пр-ю табакерки в подарок. Собирался было подарить ему табакерку и старообрядец Расторгуев, но раздумал, опасаясь, что его осудят за такой подарок духовной особе и подарил золотые часы французские (20 марта 1808 г.). Не довольствуясь этим, о. Ф. Л. еще покупает табакерки. Наконец у него образовался целый табакерочный кабинет — своего рода музей. Для осмотра его иногда нарочно заходят знакомцы о. Пр-я. Тут были табакерки — бумажные, костяные, берестяные, коренные, корельские, сургучевые, черепаховые, финифтяные разных цветов, серебряные разных видов — черневые, с полосками, с пересеченными полосками, „агликской работы", черные, позолоченные; есть из яшмы — красной, малиновой и с черными пятнами; несколько штук малахитовых; медные со стеклянной крышкой, помповая круглая, из лавы с мозаичным голубком и наконец, из каменного льну (асбеста).

Среди этого множества табакерок есть очень ценные. Напр. зять Зотова купил у о. Пр-я серебряную табакерку с портретом Павла 1-го за 100 руб.

Изображения на табакерках очень разнообразны. Герои воины 1812 года помещены большею частью на бумажных табакерках. На них мы видим: Александра 1-го (три экз.), Кутузова, Витгенштейна, казака Платова, Наполеона и др. Последний представлен карикатурно из 6 фурий, а глаза его из женских тайных удов. Заключительной по отечественной войне является бумажная табакерка — подарок Кушвинского начальника П. П. Антонова с надписью: „Мир Европы 1814 года". Есть изображения и из своего сословия: „поп с большими усами и бородой".

Всего в дневнике упоминается вновь поступивших табакерок 70 штук. Большинство их были в употреблении и требовали иногда ремонта. Случалось, что о. Прот. сдавал в ремонт 14 табакерок сразу.

Кроме табакерок бывали и другие подарки о. Пр-ю. Напр. 1807 г. 15 окт. „аптекарь подарил ему ступку серпентинную стоющую трех рублей. Она потому не дешева, замечает о. Пр. что получается из Германии, а здесь такого крепкого серпентина нет".

В том же году в Страстную Субботу мещане и посадские поднесли о. Пр-ю в подарок 10 фунтов сахару. Отдельные лица дарили и чай.

А. В. Злобин. О. Федор Л. среди окружающего его общества пользовался вниманием, особенно в первые годы ведения дневника. Центральным лицом среди местных богатых людей был В. А. Злобин „откупщик" хозяин Расторгуева. Как православный человек он старается оказать особое почтение о. Пр-ю. Последний в дневнике называет В. А. Злобина: „любезный мой благодетель. Посещением его ощастливлен". Как „откупщик" В. А. приказал своему поверенному Ив. Фед. Курсанову отпускать в подарок о. Пр-ю „пo ведру вина в месяц, как и раньше было" (1808 г. 4 мая). Впоследствии поверенный грубо отказал в этом о. Пр-ю, сказав: „что мы де будто состоим у тебя на оброке" (1811 г. 3 янв.). Тогда В. А. д. б. не было в Екатеринбурге. Иначе о. Пр. ему бы нажаловался. Уверенный в его расположении и влиянии, о. Пр. 1808 г. 25 мар. просил было его походатайствовать о награждении о. Пр-я наперсным крестом, за что В. А. взялся. Не довольствуясь личной просьбой о. Пр. 14 апр., как он пишет в своем дневнике по латински, снова, "rogavi illum, ut mitteret epistolam ad praesulem de me, quod ille et promisit" (просил его, чтобы он послал письмо к начальству обо мне, что он и поcлал). Ходатайство это было бесплодно. Наперсного креста от Св. Синода выдаваемого, он так и не получил. Пришлось удовольствоваться только крестом за войну 1812 года. Так как В. А. был непостоянный житель Екатеринбурга, то и сношений с ним у о. пр. было не много. К Расторгуеву, зависимому от Злобина, о. пр. хотя и ходил, и пользуется иногда от него подарками, но особой дружбы с ним нет.

Алексей Ив. Яковлев и Григорий Федотыч Зотов. Хозяин Верх-Исетского завода А. И. Яковлев также мало живет в Екатеринбурге. Постоянным жителем и заправилой всех дел является Г. Ф. Зотов. С последним особенно часто видится о. пр. Бывает у него в праздники со крестом, заходит просто посидеть и во все семейные торжества. В начале дневника он так характеризует Зотова: „Обещания свои он исполняет. Что он сказал, то, свято" (1807 г. 14 февр.). „Он человек доброй. За ним не пропадет", хотя на этот раз „дал праздничных только пять рублей". В следующем году он обещал о. пр. помочь в достройке дома. Гр. Федотыч, хотя и старообрядец, часто принимал у себя отца пр-я и делал ему подарки. Стесняясь подарить ему табакерку, он обещал послать письмо Алексею Ив. Яковлеву, чтобы тот подарил о. Ф. табакерку (в 1811 г. 13 марта). Однажды „пенял" ему, что не приехал к нему обедать с Виц-Губернатором" (17 марта 1811 г.).

В этом году особенная дружба была с генеральшей Германовой. О. пр. часто бывал у ней. Последняя в 1812 г. 2 апреля даже сказала Андр. Терен. Булгакову, держа в руках золотую табакерку: „Эту табакерку, когда я умру, отдайте о. протоиерею". На что тот сказал „за табакерку вас не благодарю, но живите". Но в том же 1812 г. в Страстную субботу сгорел дом генеральши и она переселилась к А. Т. Булгакову. Жена последнего не любила о. Пр-я: "me vituperabat", как пишет о. пр. Расстроилась и дружба с генеральшей. Она 10 декабря умерла. О. пр. участвовал в ее погребении. Но кто-то сочинил на ее смерть ругательную надгробную речь озаглавив ее: „на погребение одной женщины". Эту речь о. пр. получил от Бик-Булатова и, как любитель острого словца, прочел эту речь Зотову и Яковлеву. Последние из-за этого переменили свои добрые отношения к нему, как это впоследствии объяснил Зотов (запись 7 июня 1814 г.). Эта перемена отношений высказалась вскоре. О. пр., не зная этого, 1 мая 1813 г. с недоумением записывает, что перед обедом у Яковлева Зотов вдруг спрашивает его: „а ты за чем здесь?" тот отвечал: „я за попутье привез книги Алексею Ивановичу". Об этом о. пр. сказал Яковлеву. „Что было Зотову очень неприятно". Это, однако, не помешало о. протоиерею являться к Зотову то с поздравлениями, а то и просто посидеть. Напр. 20 окт. того же года о. пр. „был у Зотова в вечеру до 7 часу. У него никого не было и ему было не досужно. Я сидел в зале, читая газеты. Он, вышед из кабинета в залу, сказал мне: „как ты сюда попал?" Посещение, как видно, совсем бесцеремонное — по домашнему. В день именин Зотова 4 ноября о. пр. аккуратно ежегодно являлся к нему на обед. Был и в этом году и даже в честь племянника сочинил стихи. За них Ек. Резанов дал о. пр-ю 50 руб. Зотов просил о. пр-я сочинить стихи и на именины Ек. Резанова, обещая „в отплату" заплатить за них „Пусть их, мне не будет от того накладу", утешается о. пр. На именинах Резанова, однако, стихов не видно. Даже и сам Зотов не был на них.

Видя, что о. пр. не понимает перемены отношений к нему, Яковлев сделал ему прямое внушение. B 1813 г. 2 дек. о. пр. записывает: „приезжал прощаться с г. Яковлевым, там и ужинал, то он за насмешки и эпиграммы делал мне выговор. А Зотов склепал на меня, что я сочинил надгробную речь покойной генеральши Германовой, что мне было обидно. Но что с ними делать. Сносить в кротости духа. Ведь их не переладишь". Кто сочинил эту речь о. пр. должно быть и сам не знал, потому что об этом не упоминает. Чувствуя себя правым, он старался рассеять эту клевету, но ему не верили. Зотов даже и в следующем 1814 году 7 июня еще раз напоминал ему об этом. Но со временем про надгробную речь забылось. О пр. по прежнему продолжает бывать у Зотова. В 1815 г. был у него пять раз. 12 февраля получил от него в подарок лошадь. 17 марта за стихи во время обеда опять получил 50 рублей „старанием Екима Резанова, а сперва была дана половина". Против обыкновения в этот день приехал домой во 2-м часу ночи. Еще раз в этом году, говорил стихи на именинах супруги Зотова 9-го декабря и за это получил 25 рублей. Продолжает заглядывать к Зотову о. пр. и в следующие годы то со Крестом, то просто пообедать. В 1817 г. 8 окт. даже встречается такая заметка: „У Зотова обедал, а он он семьей был на именинах у Фомы Казанцева".

Но в 1818 году они с Зотовым окончательно поссорились. 6 июля о. пр. записывает: „Зотов сердит на меня за попа и потому считает меня негодным человеком". Не видно из-за какого „попа" прогневался Зотов? Должно быть из-за старообрядческого. 1-го ноября о. пр., никогда не помнящий зла, заявился было обедать к Зотову, но за обедом они только побранились, а на именинах 4-го ноября о. пр. уже и не был. Зотов везде, где встретится с о. пр., старается сделать ему неприятность. Так 1819 г. встретились они у Черкасова. „Были там Зотов и Курсанов. Cum primo magna fuit controversia. (с последним был великий спор). Зотов dixit, ut ego cum non visitarem, ego respondidi, sit ille ut quietus ex hac parte" (сказал, чтобы я не (ходил к нему) с визитом. Я отвечал, чтобы он по этой части был спокоен). В том же 1819 году 28 мая „был бал у Ахте по случаю отъезда начальника горных чинов Шленева" там был и о. пр. Quum ego ѵеnі, Zot, videns me dixit, cur non omnes sacerdotes hue collecti" (Когда я пришел, Зотов, видя меня, сказал: почему не все жрецы (священники) сюда собраны").

Однако не смотря на споры и прямое запрещение Зотова, о. пр. в следующиe годы опять ходит к нему и со крестом, и в гости, хотя и пореже чем прежде.

Тетюев. Берг-Гауптман Тетюев, наблюдавший за Зотовым, надо думать, старался не притеснять богатого и влиятельного человека. Хотел он жить в дружбе с окружающими. В 1808 г. 26 янв. он подарил о. Ф. Л. портрет Преосвященного Иустина, о. Ф. Л. в свою очередь подарил ему табакерку с изображением Наполеона, которое не подходило к его сану. Но должно быть около этого времени Тетюеву пришлось испытать какие либо неприятности от своего начальства. Виновником этого он считал о. пр-я. Встретив последнего 1 марта, у Данилова, Тетюев обругал его: „лихоимцем, алтынником», бородачем, клеветником, неблагодарным". Стращал: „я тебя обнесу перед вашим архиереем также, как ты обнес меня перед нашим... Прошу не заражать воздуха в доме моем вашим присутствием". Виноват ли был о. пр-й перед Тетюевым или нет, он не пишет, но о его ругательствах и застращиваниях передал Герману и Зубовой. Последняя их помирила 17 марта. В том же году 1-го сентября Тетюев был на новоселье у о. Пр-я. Тем не менее через два года в 1810 г. 15 сентября — когда Преосвященный Иустин ночевал у Зотова, Тетюев, как пишет о. пр. „много на меня наговорил. Бог ему заплатит". О. Пр. действительно нисколько не гневался на Тетюева. В начале следующего года (15 марта 1811 г.) на его лошадях о. Ф. ездил в Березовский завод к Фелькнеру поздравлять с Высочайше пожалованною ему табакеркою. Предполагая, по этому случаю, что и Тетюев перестал гневаться, о. Ф. Л. 23 апр. послал к нему попросить сена, но тот в ответ наказал передать: „скажи, что он очень нахален... Можно отказать, замечает о. пр., но на что же присовокуплять ругательство?" Проглотив эту пилюлю, о. пр. по-прежнему готов жить с Тетюевым по братски. Последний, однако, продолжает гневаться. 26 авг. он пригласил к себе о. пр-я и, желая ему сделать неприятность, научил подьячего Блохина поздравить его с новым протоиереем Никифором Пономаревым и сам поздравлял вместе. „Пусть это шутка, пишет о. пр., но созвать нарочно, чтоб только поругаться, это уж далеко от простой шутки". После этого о. пр. редко упоминает про Тетюева. Все же они бывают друг у друга. Когда у о. пр-я умер сын в 1815 г. 31 дек. Тетюев пришел к нему 9 янв. выразить свое сочувствие. В 1817 г. 16 мая он по товарищески советует о. Федору „поменьше пировать". "Вот забавно!" восклицает тот. Это удивление скорее должно быть отнесено к самому советчику. Наверное у него у самого было бревно в глазу.

Трезвенники. Среди всеобщих приглашений „на водку", о. Ф. Л. действительно нередко возвращался домой навеселе, помечая на другой день в дневнике по латински — fui ebrius, или с усилением ego fui ebrius, стыдясь этого состояния, стараясь избегать его. Но среди всеобщих выпивок встречаются и трезвенники. В дневнике за 16 мая 1817 г. у о. пр-я записано: „Весь день был у Вас. Алекс. Селянина. Там обедал и ужинал. Он 4 года не пьет ни водки, ни пуншу, ни вина белого. О какой мне стыд. С ним Мих. Ст. Рожков, который стоит быть учителем для нашего брата невоздержных". Последовать этому примеру о. пр. не надеялся и закончил свою заметку восклицанием: „ну! оратор'".

Кореневы. При благожелательности к окружающим, о. пр. невольно иногда возбуждает неприязненность и злобу в лицах, которым он ничего худого не желал и не сделал. Так неприязненно относятся к нему Кореневы. Их было два. Один полицеймейстер, другой полковник. Жена первого Марья Константиновна всегда неприязненно встречала о. пр-я, когда он в 1813 г. заглядывал к ее мужу. Поэтому он перестал к ним ходить и в 1814 г. завязал дружбу с Алекс. Фед. Фелькнером. Но это не понравилось полковнику Кореневу, женатому на дочери Германа — Марье Ивановне. Полковник Коренев был во вражде с Фелькнером и предположил, что последний пишет на него жалобы по наущению о. Пр-я. Поэтому, встретившись с ним в 1814 г. 22 мая у Турчанинова, говорит ему: „я вчера затем тебя не пригласил к себе на именины сына, что тебе недосужно. Ты все обнимаешься с Ал. Фед. (Фелькнер). Вот те раз!" удивляется о. пр. После чего стал реже бывать у Фелькнера. Хотя этим не умилостивил полк. Коренева. Последний в 1815 г. 5 июня говорит ему в глаза: "жаль, что я тебе ничего не могу сделать вредного". На такое отношение Коренева к пр-ю может быть повлияла его размолвка с тещей Коренева генеральшей Германовой, а затем и молва о том, что будто бы о. пр. сочинил ей надгробную ругательную речь. Из дневника не видно, чтобы отношения с Кореневыми улучшились. После этого они ни разу его не посетили.

Порецкий. Не мало возбуждал против себя о. Ф-р своим острым языком, о чем ему и говорили благожелатели. Под 30 июня 1813 г. он записывает, что Порецкий стоял у него под окном целых два часа, „напевая только о том, сколько вредно тому, кто шутит на счет других, не будучи ими никогда тронут или обижен. Признаться много я стыдился и краснел и в иных случаях в защиту свою ничего не мог сказать". Вообще если кто-либо делал о. пр-ю указание на его недостатки, он всегда благодарен этому человеку. За подобные замечания он в дневнике говорит Зотову — „спасибо остыдил меня" (2 дек. 1824 г.), благодарит и мещанина за замечание о неисправности в богослужении.

Яков Толстиков. Среди сильных лиц того времени видное место занимал Я. Толстиков. Им был устроен единоверческий Спасский приход в 1803 г. и в 1805 г. выстроена единоверческая церковь. Епископы при приездах в Екатеринбург навещали руководителя единоверцев. Знаком был с ним и о. пр. Ф. Л., как уже упоминалось об этом раньше. Некто Раздеришин просил о. пр-я оказать вспоможение к устроению девичьего монастыря. Исполняя это поручение, о. пр. обратился с просьбой к Толстикову. Тот в ответ „с криком напал на меня, пишет о. Ф., и говорит, что якобы мы строить монастырь мешаем, а сами не кладем ни копейки. Также о церковных расходах говорил, что в издержке церковных денег, если бы был старостою, не спросился бы ни у Архиерея, ни у вас, а только у прихожан. Я сколько мог защищал свои права, но их перекричишь ли? Не надобно спорами с ними связываться. Из них, не смотря на нынешнее учтивое и пристойное света обхождение, не вышел старинный строптивый дух, как глубоко вкореняются старинные грубости, их и веки не скоро исцеляют. Итак этот вечер для меня не очень был приятен." заключает о. пр. свое писание (1807 года 2 мая).

Отношение к старообрядцам и иноверцам. Со старообрядцами и иноверцами о. пр-й жил мирно. К старообрядцам он ездил со крестом (за город). Бывал в их часовне за литургией с полицеймейстером (1816 г. 11 мая); бывал и „у кержацкого попа Николы". Старообрядцы здесь пользовались полной свободой вероисповедания. В 1823 г. 20 окт. о пр. записывает: „был в вечеру у Диомида Баландина, тут нашел пьяных кержаков. Они присягали в своей часовне, а не в соборе при вступлении в судьи". Зачем их посещал о. пр., он не пишет. Только надо думать, не для беседы. Его табакерки отогнали бы от него старообрядцев. Однажды, он сам записывает, „6 дек. 1819 г. вечером был у Тер. Резанова (единоверца). Он прогневался на меня и проганивал вон за то, что я при закуске понюхал табаку, после чего женщины перестали есть и отошли от

стола".

Конечно, такие старообрядцы как Зотов и Росторгуев табакерок не боялись. Сами еще дарить их собирались. Сын Зотова Александр Григ., обещал о. пр-ю золотую табакерку, если женится на дочери Росторгуева Екатерине, а женившись не видно, чтобы исполнил обещание. Вместо того есть другая запись: „Александр Григор. дал записку о табаке, перце, пробках и календарях". Очевидно он желал слышать от ученого человека разбор старообрядческих учений по этим вопросам. Какая судьба была этой записки, о. пр. не сообщает.

Однажды только о пр. (в 1808 г. 25 февр.) подарил Зотову, „славянскую грамматику". Зотов взял подарок с недоверием: „не на смех ли ее даришь?" спросил он, принимая книгу. Но 28 февр. выразил удовольствие за подарок. Это единственный случай, когда о. пр. вздумал поучить старообрядца.

Приняв в за правило „спорами не связываться", о. пр. жил по товарищески и с иноверцами. В 1807 г. он был в Сысерти 18 и 19 мая. Здесь сына Анны Алексеевны Зубовой учил Аббат. У него о. пр. слушал обедню „По католицкому обряду. Она оч. кратка". После обеда отдыхал у Аббата. На следующий день 19 мая — смотрел у него „женские товары, которые очень дороги. Купил у него за три рубля два пузырька хрустальные для держания спирту или духов". За эту покупку его пробрал Мих. Осип., да и сам он после скорбел, что деньги истратил на пустяки. Аббат с своей стороны, приезжая в Екатеринбург заходил к о. пр-ю и они вместе прогуливались по городу. У Екатеринбургского аббата о. пр. покупал иногда красное вино, должно быть оно было особого качества. Тот также бывал у о. пр-я.

Знаком был ему и Тобольский пастор Роман Карпович Вольтер. Он проездом заходил к о. пр-ю и между прочим в 1819 г. купил у о. пр-я пенькову трубку (д. б. которую подарил Шленев?) за сто рублей и за такую же цену латинский лексикон Гофмана в 4-х томах.

Миссия. Вообще прозелитизмом о. пр. не был заражен. Если Зотов и гневался на него в 1818 г. „из-за попа", то уже не сам о. Ф. выдумал причинить ему эту неприятность, а скорее всего исполнял распоряжение начальства. Противораскольническая миссия в Пермской епархии была открыта Епископом Мелетием в 1828 году 27 мая. Первым миссионером был назначен Протоиерей Авраамий Оглоблин. Его деятельность простиралась на всю нынешнюю Екатеринбургскую епархию. Жил он в Кушвинском заводе. Во время приездов в Екатеринбург он заходил к о. Ф. Л. Об этих посещениях о. Ф. и делает записи: 1822 г. 27 сент. „был прот. Авраамий Оглоблин et multa dixit, de qua re tacendum". (и много сказал, о каковом деле должно молчать). Разговоры были, конечно, не все о делах. Иногда посещение носило характер товарищеского визита. 1823 г. 30 мар. Записано: „Прот. Авраамий квартирует у Клюквина. Мы побеседовали без скуки и не без стаканов с пуншем". 4 апр. он заходил к о. Ф. прощаться. В 1828 г. 13 октября заметка: „в вечеру был у меня прот. Авраамий. Все же посещения закончились неприятностью. В 1830 г. 28-го июня записано: „Прот. Авраамий, (проводив Преосвященного Мелетия из Екатеринбурга) приезжал ко мне браниться". Держась правила писать только о себе о. Ф. Л. ни слова не говорит о деятельности других. Посему и о деятельности миссии из его дневника нельзя ничего извлечь.

Исторические лица.

Пришлось о. Ф. Л. встретиться на своем жизненном пути и с историческими лицами. В 1819 году 21 мая он заносит на память: „Сегодня проехал в Тобольск Генерал Губернатор Сперанский", живший до этого назначения в ссылке в Перми. Были или нет какие-либо торжества по сему случаю в Екатеринбурге о. Ф. не говорит. Если и были, то о. Ф. в них не участвовал. Вернее всего, что Сперанский только проехал. Иначе обстоял проезд его из Тобольска в 1821 г. 11 февраля. Теперь его встречали с поклонами. „В 4-м часу по полудни, пишет о. Ф., был у Мих. Мих. Сперанского на поклоне". В тоне самой записи уже чувствуется вновь поднимающаяся звезда министра Сперанского.

Не много говорит дневник о. Ф. и о посещении Екатеринбурга Государем Императором Александром 1-м. Но в этих кратких записках рельефно подчеркивается отношение Государя Императора к духовенству. Без сомнения все в ожидании Государя волновались. Встречать Его собрались все в Екатерининском соборе. „25 сент. 1824 г., пишет о. Ф. Л., с утра до 4-го часу по полудни ожидал в соборе Государя Императора во всем облачении и встретил в начале 4-го часу. Была эктения, многолетие". 26-го по утру в 9-м часу были представлены Государю Императору все священники г. Екатеринбурга. 28-го о. пр. „служил литургию при Государе Императоре в соборе. Его Величество при встрече три раза, при представлении — два, при подаче просфоры — один, всего шесть раз поцеловал у меня руку. В 12-м часу по полуночи выехал". Впечатления от приезда Государя были настолько сильны, что не смотря на поздний час о. пр. „в вечеру был у Якова Харитонова, (где останавливался Государь). В вечеру были у меня прот. Брызгалов, свящ. Николай Карпинский не надолго". Очевидно, поделились впечатлениями.

Через год с небольшим после посещения Екатеринбурга, Император Александр Павлович скончался 19 ноября, а 8-го декабря 1825 г., записывает о. пр., „присягали в соборе духовенство и чиновники. Служили молебен о восшествии на престол Константина Павловича". Известие об отречении от престола Константина Павловича пришло в Екатеринбург к Рождеству Христову. „25 декабря до обедни принимали присягу Императору Николаю Павловичу".

Домашняя жизнь, хозяйство и кончина о. Ф. Л.

Оставшись после смерти супруги с малолетними детьми, о. Ф. совсем не упоминает о них в дневнике, пока они были малолетними. Должно быть все попечение о них передал своей свояченице Марье Дмитриевне. В помощь ей была у него какая-то Алексеевна и, наконец, крепостная девка, купленная у Тарасова за 175 руб. Имени ее при покупке не упомянуто, а 8 сент. 1809 г. привезена из Верхотурья Наталья, которая после держится на положении крепостной. Впоследствии была взята в дом дочь Марьи Дмитриевны Екатерина, родившаяся в 1806 г. Пользуясь хозяйственной помощью свояченицы о. Ф. Л. не видал никакой нужды в семейных и хозяйственных делах.

В 1808 г. он приобрел собственный дом. 1-го сен. справлял новоселье. В дневнике под этим числом он перечисляет всех своих друзей - знакомых: „Ив. Фил. Германа, Анну Алексеевну Зубову и Нат. Алексеевну Колтовскую" он „лично приглашал на чашку чаю в вечеру. Первый был, а вторая отозвалась за болезнью. Колтовская приехала вечером в 9-м часу и с ней доктор, Тетюев и Колобова. Еще были Анна Андреевна, Перецкова, Выходцева, аптекарша, докторша, Блинова, Клепинин с сыном, Баландин, Немятов, Ворвинский, Еким Резанов, Курсанов, аптекарь, Колобов, Мунд. Не были: Зотов, Росторгуев, Толстиков, Казанцевы, Лямин, Платонов, Тимофеев, Полков, Кузнецов, Данилов, Порецкий, Терентий Резанов и Кандеев".

Дом, наверное, был им куплен готовый. В записях встречается заметка, что осматривал дом Колобова, а Зотов обещал ему помочь в достройке этого дома, если купит. Размеры дома должно быть были не велики. Через две недели после новоселья (14 сент.) гости сделали о. Ф-ру замечание, что у него постеля не у места — в прихожей. Но не видно, чтобы после этого была перестройка дома. Только в 1826 г. 15 мая записано: „Пономарев хотел сказать Колобову, чтоб в заводе мне помогали, в чем потребно, для дому".

О своих домашних о. Ф. упоминает впервые только в 1815 году. Сын его Феодор семинарист заболел в Перми. Навестить его съездила многопопечительная Марья Дмитриевна. О. Ф. благодарил доктора Граля за успешное лечение. На Рождество достал сына домой. Здесь 31 декабря в 12 ч. по полудни Ф. Ф. скончался. Смерть сына весьма поразила о. Ф. Л. Как ни любил он ходить по гостям, а после смерти сына 10 дней никуда не выходил из дому. Со всех сторон он видел сочувствие своему горю. В погребении приняло участие все духовенство кроме о. Антония. Вечером посетила его Матушка Игуменья. На другой день были у него г-жа Грамотчикова, Блинов с сестрой и дочерью и Фелькнер. Блинов и Фелькнер просидели у него до 1 ч. ночи. 9 янв. были у него Шленев с дядей, Эллиным, Ворвинский, после них Тетюев, Сюндюков, Ахте и Франц. Шленеву о. Ф. Л. подарил черепаховую табакерку. Но вскоре горе забылось и все пошло своим порядком.

Незаметно выросла дочь невеста — Александра. О. Ф. изредка брал ее на балы, в гости. Когда ей уже исполнилось 28 лет в 1818 году посватался за нее Аркадий Чупин. Дело началась 20 июня и только 20 октября состоялась их свадьба. Молодые поселились в доме о. Ф. Л. Не весела была жизнь сироты Александры Федоровны без матери, а еще хуже стала за мужем. С первого же года пошли у ней дети. В 1819 г. 13 авг. родился сын Наркисс, который вскоре и умер — 5 окт., а там через год дочь и т. д. ежегодно и вскоре же умирают. Между тем муж ее куда то все уходит по ночам, возвращаясь часа в 4, в 5 утра. Когда бывает дома — ссорится то с женой, то с о. Ф. Любовь о. Ф. к острому словцу и тут играет свою роль. Зять кричит на него: „Ты писал бы эпиграммы лучше на себя, нежели на меня". Multum dictum (много сказано), пишет по этому случаю о пр. Непродолжительна была супружеская жизнь Александры Ф. На 8-м году ее она скончалась, будучи 36 лет от роду как и ее мать (1826 г. 26 марта). Аркадий Чупин 30 янв. 1827 г. женился на другой и впоследствии с ней заходил в гости к о. Ф. Л.

На другой день после вступления во второй брак А. Чупина, о. Федор выдал замуж и свою крепостную девку Наташку. Вступила она в дом о. Ф-ра должно быть подростком в 1809 году. Жила в начале смирно, ни чем не обращала на себя внимания о. Ф-pa. Но с 14 ноября 1820 года она загуляла. В этот день она в первый раз для заговенья напилась пьяна. Нашлись у ней и приятели. С ними она не только стала напиваться, а иногда и пропадала на целую неделю. Ее ловили то с Харитоном в Билимбаевском сарае, то у Балаганских и приводили домой. Пробовали ее вразумлять: и уговаривали, и стегали в полицейской части. Ничто не действовало. После физического вразумления она на другой день убегала опять на неделю. Однажды в доме она разбушевалась и побила Алексеевну. В 1824 году она сбежала в день приезда Государя Императора. Ее уж и искать не стали. Нагулявшись, она смирно возвращается домой и принимается за свои дела. Перестали-ли ее вразумлять, или что другое повлияло на нее, но с 1825 года она начала вести скромную жизнь. В этом году встречается только одна заметка о ней 4 декабря: Nata est virgo a Nat (Ната есть девица от Нат.). В следующем году о ней нет ни слова. А в 1827 году 31 января кратко записано: „севодни венчали Наташку". С кем повенчали, о. прот. не пишет. Но так как более о ней не упоминает ни слова, то надо думать, что о. прот. отпустил ее на волю. Если бы что-либо он получил за нее, то без сомнения упомянул бы об этом, как записал о покупке ее. Такой благородный поступок о. прот. был в его духе. Хотя его и звали скупцом, но это можно было говорить только тем богачам, с которыми он ни в каком случае не мог сравняться в расходах. Они сами это понимали, почему и отпускали ему вино бесплатно. Лица с меньшим состоянием, наоборот, упрекали о. прот. в расточительности. Напр. 19-го февраля 1819 г. о. Ф. записывает: „Антон Бренев пенял, что много выходит сахару и советовал мне жить умереннее. Спасибо ему. Ему отдано 190 р. на покупку водки кизлярской и 10 ф. чаю". Изредка принимая у себя всех богатых людей того времени, о. прот. все же имел деньги. В 1819 году 29 февраля он дал взаймы Сем. Ив. Казанцеву 1060 руб. под росписку Орины Леонтьевны Казанцевой с залогом бриллиантового перстня по оценке стоящего 1900 руб. сроком феврал. 27 будущего 1820 г.".

Ни о каких процентах нет ни слова. Очевидно он был доволен тем, что получал. Все обстоятельства дела говорят за то, что он благородно отпустил на волю свою Наташку.

Остальные члены дома о. прот. жили у него до его смерти. Не видно, чтобы вышла замуж дочка Марьи Дмитриевны. В 1822 г. 4 декабря, во 2-м часу по полудни Суховы хотели Катерину увезти силой, пишет о. Ф. Л. Меня, ее и Наташку били". Но не увезли ее. Это ничуть не расстроило добрых отношений о. Ф. Л. к Сухову. В 1824 году на другой день по отъезде Государя Императора из Екатеринбурга в дневнике записано: "29 сентября в вечеру был с Сух. (овым) у кержака Михайлова, у Фомы Казанцева, у Екима Резанова".

Мирное, благожелательное отношение к людям, сознание своих слабостей и недостатков сохранил о. Ф. Л. до конца своей жизни.

Упадок сил своих он заметил уже в 1824 г. В этом году 24 февраля он освобожден от должности присутствующего в Духовном Правлении. Незадолго перед этим 16 января он был назначен благочинным, но 24 июня освобожден и от этой должности. В 1826 г. 29 октября он похоронил своего сослуживца о. Прот. Н. Вологодского. Приближалась и его очередь, силы изменяли все более и более. Видя это, начальство пришло на помощь о. Ф-ру: в 1828 г. 25 сентября в награду „за долговременную, беспорочную службу он освобожден от седмичной чреды". Это была его последняя награда. Свободный от обязательного совершения богослужений в будни, он служит по праздничным дням и занимается в школе. У знакомых бывал редко. Дневник продолжал вести аккуратно. В сентябре месяце 1831 г. 18 числа представлялся Архиеп. Мелетию, приезжавшему в Екатеринбург; 1-го октября „служил молебен о Николае Николаевиче, с образами ходил в Главное Правление освящать воду". 9-го был в школе. Заканчивается дневник заметкой: „10. 11. 12 дома". С этого дня д. б. о. Ф. Л. окончательно слег в постель, а 18 октября мирно почил о Господе. 

Надо думать, что все друзья-приятели проводили его до могилы, помянув былые дни.